Андрес спал, завернувшись в белую с вышивкой простыню. Ему снился пасмурный день, не очень холодный, но неприятный. Неожиданно сквозь облака пробился солнечный луч.

  - Солнце вышло! Ура! – услышала Элена голос сына и поспешила в его комнату. Видимо, он разговаривал во сне, но теперь уже стоял перед окном, разминаясь после недолгого отдыха. Занавески разлетались в стороны от свежего морского ветра, и весь балкон заливали потоки света. Элена, убедившись, что с Андресом всё в порядке, ушла, а он вышел на балкон, чтобы ознакомиться с ситуацией. Сверху он мог видеть всю округу, но, видимо, было слишком рано, и люди ещё смотрели сладкие сны.

  Сам же Андрес вставал вместе с солнцем и успел привыкнуть к такой пустоте по утрам. Чтобы как-то себя развлечь, он пошёл на конюшню, которая располагалась прямо за домом, и оседлал своего любимого скакуна гнедой масти – Фреско, прозванного так за лёгкость и напористость. Андрес погладил его и другую лошадь – кобылу Вьенту, которая носилась как ветер, вскочил на Фреско и рысью поскакал к морю. Лошадей Андресу подарил отец, еще в те далекие времена, когда удача только начинала улыбаться их семье. Многие гадали, почему Николас остановил свой выбор именно на животных, всем казалось, что более подходящим новому положению Вэсино был бы какой-нибудь мотоцикл или автомобиль. Но у Николаса на этот счет были свои соображения, - он не хотел, чтобы его сын уподобился Флору, которого мотоциклы сводили с ума. А, кроме того, Николас просто считал лошадь более безопасным средством передвижения. И, между прочим, лошадь стоила никак не дешевле мотоцикла, поэтому достоинство Николаса не пострадало. К тому же отец Андреса где-то слышал, будто лошади очень преданные животные, так что выбор подарка оказался идеальным.

  На море был настоящий шторм – огромные валы, обгоняя друг друга, катились на песок. Пенная вода, заливая берег наполовину, затрудняла бег Фреско. Он фыркал, разбрызгивал воду копытами и от души веселился вместе со своим всадником.

  Солнце изо всех сил отражалось от поверхности моря и слепило Андресу глаза.

  …Мареа проснулась и сразу же выглянула в окно. Ей недавно исполнилось восемнадцать лет, она старалась вести себя, как взрослые, и ей почему-то казалось, что взрослые по утрам непременно должны выглянуть в окно.

  Окружающим зачастую было нелегко ее понять, и от этого непонимания Мареа почти постоянно ходила, погрузившись в свои собственные мысли. Все, что касалось веселья, игры в футбол и мотоциклов, она считала предосудительным. Когда Астерия бежала с парнями на поле и звала сестру с собой, Мареа неизменно отказывалась, полагая, что такое занятие не для девушки.

  Все любовные истории сестры не вызывали у нее никаких эмоций, даже ревности, несмотря на то, что у самой Мареа ничего подобного до сих пор не случалось. Правда, когда она была помладше, за ней пытался ухаживать Элиас Эспада, ну да она сумела от него избавиться. “Все это глупости”, - так говорила Мареа. И, тем не менее, общество парней ей нравилось. “Иногда”, - утверждала блондинка, а именно, когда кроме нее в компании не было ни одной девушки, или, по крайней мере, девушки, красивее Мареа.

  На берегу резвился Фреско. Поразмыслив и придя к выводу, что она не сделает ничего предосудительного, если присоединится к Андресу, она вышла из комнаты…

  - Привет, Мареа, - закричал Андрес, заметив девушку. Он был рад встретить её в столь ранний час, ведь его не покидала надежда, что она вышла на берег исключительно из-за него. Андрес давно и безнадежно был влюблен в Мареа, хотя она об этом и слышать не желала. Поэтому не удивительно, что Андрес ошибся. Первым делом Мареа обняла за шею Фреско, а уже потом пожала руку его хозяину.

  Глядя на Андреса, Мареа промолвила:

  - Милый, красивый конь, - но Андресу из-за сильного ветра послышалось “Милый, красивый мой”, и, конечно же, он принял эти слова на свой счёт.

  - Садись, покатаю, - гордый и довольный Андрес, взяв Мареа за руку, помог ей сесть позади себя. Она же была без ума от счастья, потому что очень любила лошадей, а вот возможность проехаться на них предоставлялась крайне редко.

  Андрес направил Фреско вдоль линии прибоя, в сторону отеля “Рекорд”, которым владела Лусия. Гнедой промчался мимо пирса как птица, подхваченная воздушным течением, и вылетел на широкую дорогу, соединявшую посёлок с отдалённой частью острова. Неподалёку от “Рекорда” дорога раздваивалась. Теперь она вела дальше к отелю, а совсем узкая тропинка заворачивала налево, в поле, плавно переходящее в берег тихой бухты. Туда и свернул Андрес.

  Фреско брёл по мелкой воде, которая здесь была такой спокойной, словно с другой стороны Ориенте не шумел всеразрушающий прибой. Мареа сидела в седле, вернее лежала, прижавшись к коню всем телом, а Андрес шёл рядом, держа Фреско за поводья. Им не о чем было разговаривать – Андрес не находил подходящих слов, а Мареа, погружённая в себя, просто не замечала Андреса. Да и никто в посёлке не обращал на Андреса особого внимания, – он был ниже ростом всех местных парней, с взъерошенными волосами и голубыми глазами. Его лицо, усыпанное веснушками, могло вызвать лишь улыбку, но ни одна девушка не воспринимала его как мачо. Да он и не унывал, в свои шестнадцать лет ему ещё можно было надеяться на успех в будущем. Мучачас ему, конечно, нравились, но он был младше всех, и рассчитывать на что-то пока не приходилось.

  Пытаясь хоть как-то вызвать к себе интерес, Андрес любил пошутить и посмеяться, а по утрам он бродил по посёлку, оповещая спящий люд о происходящих в природе событиях. Соседи по поселку предполагали, а те, кто жил ближе всех к дому Николаса, были просто уверены, что эту привычку Андрес унаследовал от отца. Хотя она несколько скрашивалась романтическим характером, данным Эленой, потому что Николас будил людей несколько по-иному.

  Отец Андреса имел страсть к автомобилям, - чего он не допускал в сыне. Каждый год, а то и полгода у него была новая машина. И долго прожить без своей любимицы не мог, - лишь поздно ночью заводил он ее в гараж, а с утра, когда и солнце толком не успевало взойти, звук мотора проникал в каждую дверь и неплотно закрытые окна.

  Андрес не любил машин. Он любил Мареа. Казалось бы, с помощью Фреско и Вьенты он нашёл ключ к сердцу одной из самых хорошеньких девушек Ориенте, но Мареа любила лошадей, а не Андреса, и к концу их прогулки он это понял.

  - Эх, Андрес, - нарушила вдруг молчание Мареа, - как я хочу, чтобы у меня была кобыла!

  - Да, было бы здорово, - согласился он, - мы бы с тобой могли кататься вместе, а то бы и наперегонки скакали, да?

  Но Мареа его уже не слышала, поглаживая гриву Фреско, она предалась мечтам о своей будущей лошади, высокой и тонконогой и обязательно белого цвета.

  …День прошел. Солнце медленно садилось в облака, скопившиеся на горизонте. Небо на востоке с каждой минутой становилось темнее. Фреско шёл, помахивая головой, а сзади медленно шагали Андрес и Мареа. Через некоторое время вдали показались чьи-то фигуры, а когда наша парочка прибавила ходу и поравнялась с попутчиками, выяснилось, что это были Ларго и Деметрио. Деметрио пинал перед собой мяч, а Ларго пытался его отобрать. Заметив, что они не одни, футболисты успокоились и приняли достойный вид – ещё бы – сынок богача собственной персоной. Но если Андрес был для них чужим, то Мареа они не стеснялись, и сразу завели с ней разговор, естественно, о футболе. Ларго, как старший, начал первым.

  - Мареа, а мы сегодня матч устраиваем на поляне за ручьём. Приходи за нас болеть.

  - А кто играет? – поинтересовалась она.

  - Как обычно, наша команда – я, Деметрио, Серхио, Элиас, Пабло, Виче, Астерия. Приходи, будет весело.

  - Мы хотим разгромить команду Нальгудо, - хихикая, добавил Деметрио, - в последний раз ему от нас сильно досталось.

  - До сих пор, наверное, отходит, - подхватил Ларго, и оба друга громко рассмеялись.

  Андрес шёл, слушая этот разговор, и думал о том, что деревенские парни такие грубые и не выбирают выражения при девушке. Но где-то внутри него появилась маленькая мысль, – Андрес тоже не отказался бы присутствовать на игре. Но его никто не звал. “Как всегда”, – подумал Андрес и в очередной раз за сегодняшний день ошибся.

  - Андрес, - позвала его Мареа, - ты что, не слышишь? Ребята зовут тебя на футбол. Пойдёшь?

  - Да, конечно! – обрадовано закричал Андрес, и тут же забыл, что эти “ребята” не умеют себя вести.

  Вдали послышался шум двигателя, а через секунду их обогнал и остановился у обочины жёлтый, как апельсин, “Мерседес” с металлическим отливом. Изнутри вырывалась громкая музыка – кубинский шансон. В окне появилась гладко причёсанная голова в тёмных очках и с гаванской сигарой в зубах. Рука, пальцы которой были унизаны печатками и перстнями, взяла сигару, чисто выбритый подбородок опустился и голова произнесла низким, чуть хриплым голосом.

  - Андрес, ты куда-то собрался?

  Андрес испуганно обернулся на Мареа и молча кивнул отцу. Николасу такой ответ явно не понравился.

  - Ты никуда не пойдёшь с этими, - он не договорил, и “Мерседес” на полной скорости сорвался с места.

  - Извините, - сказал Андрес, - но мне пора домой. Он сел на Фреско и, даже не взглянув на Мареа, ускакал вслед за Николасом.

  Ларго и Деметрио переглянулись, они не понимали, почему Андрес послушался отца; они бы на его месте даже не расстроились, и сделали бы по-своему. А Мареа и вовсе не уловила смысла только что произошедшего, ведь до Андреса ей всё-таки не было дела. Она просто предложила парням поторопиться, “ведь играть в темноте, наверное, не очень удобно”. Конечно, играть она не собиралась, “я же не Астерия”, - говорила она. Но предложение парней ей польстило, да и “надо же когда-то начинать”. Вот такие мысли роились в голове у девушки, когда она и два прославленных футболиста шли на футбольное поле.

  На поляне за ручьём собрались друзья, собрались в команду, чтобы обыграть другую команду, где были их же друзья. Сложные взаимоотношения игроков выливались в ожесточённые схватки на футбольном поле. И, несмотря на победу или поражение они жить не могли друг без друга. Пока игроки разминались перед игрой, капитаны обменялись приветствиями, а тем, кто не знал Нальгудо, Деметрио его представил. На самом деле Нальгудо тоже звали Деметрио, но чтобы не путать судей и зрителей, он выбрал одну из самых знаменитых своих кличек (кстати, заслуженную), и, в конце концов, на всем Ориенте его знали только под этим именем.

  В команде Нальгудо играли одни парни, а вот у Деметрио была одна девушка – его неудачная любовь Астерия. Именно она открыла счёт, забив противнику первый гол. Серхио не отстал от сестры и добавил Нальгудо и его мачос неприятностей. Да было бы странно, если бы он не отличился, ведь за него болела Сонриса. Мулатка обладала невероятной способностью доставлять радость самым разным людям. Что касалось футбола, тут она установила строгую очередность, - каждую неделю болела за разных игроков (исключительно своей команды). В ее арсенале всегда находились и полотенца (чтобы обтереть вспотевшего футболиста), и бутылочки с водой (чтобы утолить его же жажду), и аптечка с йодом и бинтами (на случай серьезной травмы). В этот раз все эти блага достались Серхио, что, однако не означало, будто Сонриса не готова помочь любому нуждающемуся.

  Как только началась игра, Сонриса вручила бутылочку с водой Вэле и наказала ей следить, не захочет ли кто-нибудь из игроков пить. Бутылочку для Серхио она оставила у себя. К Мареа она подошла со стопкой полотенец.

  - Как замечательно, что ты пришла, - радостно сообщила она девушке, - обычно мы с Вэлой из сил выбиваемся. Будешь вытирать их, если понадобится.

  Мареа поморщилась, но отказываться не стала. Все здесь было для нее в диковинку. Сама игра ее по-прежнему не занимала. “Что может быть интересного, - думала она, - в разглядывании мокрых и грязных мучачос?” Она с удивлением взирала на Вэлу с Сонрисой, которые хлопали в ладоши, если мяч оказывался в воротах противника, горевали, если ворота оказывались своими, и хватались за сердце, если кто-нибудь из парней падал на траву.

  - Ты самый лучший! – то и дело слышал Серхио в свой адрес, это Сонриса выполняла свой долг болельщика. И, кроме того, как можно было не болеть за такого красавчика!

  А вот брата Виче Сонриса обзывала дураком, потому что тот пару раз чуть не забил мяч в свои ворота, и спасать команду приходилось защитнику Деметрио да вратадору Ларго. В команде Нальгудо тоже не спали – братья Ронча и Русио так искусно пасовали друг другу, что у девушек, а особенно у Вэлы, замирало сердце. Но Вэла болела за обе команды, – в одной был её брат, а в другой – возлюбленный Осо.

  Мареа было скучно, ведь на неё здесь никто не обращал внимания. Она даже задумалась ненадолго о смысле жизни, но из задумчивости ее вывела Сонриса.

  - Ты что же, не видишь? – мулатка указывала на дальний конец поля, - там кто-то упал!

  - И что мне делать? – удивилась Мареа, она только сейчас заметила, что игра остановилась.

  - Как что? Бежать! - и Сонриса изо всех сил припустила к месту происшествия. Мареа поднялась со скамейки под ивами, где она устроилась, как только пришла, и направилась вслед за мулаткой. Вэла, воспользовавшись передышкой, дала парням по глотку прохладной воды. Оказалось, что упал Элиас. Мареа накинула ему на плечи полотенце, но тут же убрала его, – Элиас был весь в крови. Сонриса тут же извлекла из аптечки йод и принялась обрабатывать его многочисленные раны, как выяснилось, Элиас падал не в первый раз.

  - Мареа, - говорила поучительно Сонриса, - в следующий раз будь внимательней. И не сиди, будто тебя здесь нет. Хоть бы поддержала наших мучачос, они ведь все-таки для нас стараются…

  - Какая игра, какая игра, - восхищённо твердила Мареа, глядя на дерущихся из-за мяча парней. Никто так и не вспомнил, в какой момент она оживилась, все были увлечены бесподобной игрой Элиаса, который, раз начав наносить поражение команде Нальгудо, не мог остановиться.

  В результате матч окончился со счётом 5:3 в пользу Деметрио, а вернее Элиаса, потому что три последних мяча забил он. А пока победившие радостно обнимались и целовались, а проигравшие на словах готовились отыграться, пошёл мелкий дождик. Он моросил, охлаждая разгорячённых игроков, но такого душа им показалось мало, и по предложению Серхио все отправились в ручей купаться. Только Мареа погрустнела и не захотела идти со всеми.

  - Что я дурочка, что ли, - с умным видом заявила она и осталась на поляне. Мареа всегда боялась выглядеть глупой, поэтому предпочитала отказываться от всего подряд.

  Берег со стороны посёлка был пологим, а противоположный, куда и пришли купаться друзья, представлял собой обрыв, у подножия которого можно было неплохо расположиться. Поляна же, где осталась Мареа, находилась как раз над обрывом, и девушке было видно всё, что происходило внизу.

  Ребята со смехом спускались по крутой тропинке, которая привела их прямо на берег. Солнце уже не дотягивалось лучами до ручья, небо окончательно потемнело, только огни домов на противоположной стороне ярко отражались в воде. На море далекой точкой вспыхивал маяк, он служил ориентиром для капитанов, ведущих суда в гаванский порт. На небе высыпали звезды, послышалось мычание запоздавшей коровы.

  - Я предлагаю, - громко объявила Сонриса, - не вылезать из воды до тех пор, пока не посинеют губы и ногти, волосы не встанут дыбом и не отвалятся!

  - Поддерживаю, - неожиданно для всех согласился с ней Нальгудо, но она даже в его сторону не посмотрела. Только когда все, кроме Элиаса, оказались в воде, Сонриса решила последовать за друзьями.

  - Ныряй головой, мулатка! - крикнул Элиас, сам он пока сидел под деревом и снимал бинты, которые Сонриса так заботливо на него наматывала в течение игры. Но она почему-то предпочла прыгнуть солдатиком. К ней подплыл Нальгудо.

  - Сонриса, а ты что, нырять не умеешь? – спросил он.

  - Отстань от меня, нахал! – заявила она.

  - Я могу тебя научить, если хочешь, - Нальгудо и не думал отставать.

  - Не хочу, - сказала, как отрезала, мулатка и уплыла прочь.

  Тогда Нальгудо решил сам понырять с камня. Невысокий, но мускулистый, с отличной фигурой, он своей темной кожей напоминал мулата. Когда он стоял, готовясь к прыжку, на него загляделись все девушки, включая и Мареа, которая, как только стемнело, стала пробираться поближе к остальным. Нальгудо был настоящим атлетом и нырял просто замечательно.

  Элиас, который, наконец, освободился от бинтов, залез на камень и, легко оттолкнувшись, влетел в воду, никого не забрызгав. Мареа залюбовалась этим прыжком, а Элиас, словно почувствовав ее восхищение, повторил его еще несколько раз. Он совсем не был похож на Нальгудо, - он прыгал легче и грациознее.

  “Что-то жарко стало, - подумала Мареа, расстегивая кофточку, - думаю, не будет ничего плохого, если я тоже искупаюсь”.

  …Почти все разошлись, когда комары стали кусаться. Серхио помогал Вэле натянуть брюки. Сонриса укуталась в теплый платок и, дав Виче подзатыльник, отправилась домой. Нальгудо, стоя на краю обрыва, помахал всем рукой и скрылся во тьме. Элиас собирался остаться и порыбачить, - Борис, его дед, и Доминга до утра уехали в город.